Оценка
В статье на основе документов III Отделения Cобственной Его Императорского Величества Канцелярии, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации, опубликованных источников и научной литературы представлены биографические сведения о швейцарских часовщиках, работавших в Российской империи через своих представителей или самостоятельно. Удалось выяснить, что эти часовщики являлись не только представителями канто- на Женева, где традиционно развивалось часовое производство, но были также уроженцами Невшателя, Шаффхаузена, Берна. Иностранные часовщики открывали свои магазины в Санкт-Петербурге, выполняя заказы клиентов по всей империи. При этом детали и механизмы они получали со своих фабрик или мастерских в Швейцарии, а в России осуществлялась сборка изделий. Представленные в статье истории конкретных швейцарских мастеров часового дела позволяют сделать вывод о том, что освоить российский рынок им удалось благодаря высокому качеству и эстетически привлекательному внешнему виду продукции, а также удобству ее использования. Швейцарские часы фирм Бреге, Буре, Мозер, Патек Филип, Курвуазье и других признанных лидеров начали завоевание российского потребителя еще в первой половине XIX в.
В настоящее время Швейцария – признанный лидер мирового рынка производства часов, а «давно вошедшее в повседневный обиход выражение “с точностью швейцарских часов” является, вероятно, самой емкой характеристикой высочайшего уровня качества продукции часовых мастеров альпийской республики». Уже в первой половине XIX в. часовщики входили в перечень наиболее востребованных в России профессий, как утверждал генеральный консул Швейцарской Конфедерации в Санкт-Петербурге Ф. Боненблуст. Профессия часовщика, по уверению консула, пользовалась и спросом, и успехом, но нужно было обладать в ней «выдающимся талантом». При этом часовое дело стояло на первом месте в тех областях, в которых
«Швейцария может надеяться на продолжение своих торгово-промышленных отношений с Россией» и это мнение подтверждалось практикой. Уже с середины XIX в. швейцарские часы становятся лидерами на мировом рынке, а Швейцария явилась родиной «часового чуда».
Нередко часы могли рассматриваться как произведения ювелирного искусства. Так, в коллекции Государственного исторического музея есть несколько уникальных швейцарских часов, среди них – часы- брошь конца XVIII – начала XIX в. с использованием золота, серебра, меди и украшением из жемчуга и эмали; карманные женевские часы начала ХIX в. («золото, медь, алмазы, эмаль»); часы из Женевы первой четверти XIX в. с украшением из золота и меди, а также швейцарские часы-подвески первой половины XIX в., выполненные с использованием золота, меди и эмали. Коллекция служит еще одним доказательством соединения ювелирного искусства и часов, а также популярности швейцарских часов среди российских аристократов.
Франсуа (Даниила) Мюссар
Из числа известных часовых дел мастеров в российской столице можно назвать Франсуа (Даниила) Мюссара (ок. 1747–?), уроженца Женевы, выучившегося этому ремеслу у земляка, часовщика в Берлине.
Мюссар обосновался в Петербурге, где его родители были заняты в сфере образования: его отец профессор Николя Мюссар со всей семьей приехал в российскую столицу в 1760-е гг. и, «по семейному преданию, благодаря протекции самого Вольтера… занял должность инспектора в Академии художеств, а его жена стала инспекторшей в Смольном институте». Франсуа (Даниил) Мюссар как часовщик сумел вести коммерческие дела в России «с большим успехом». Как утверждал его зять Н.И. Греч, «он выписывал на несколько тысяч рублей в год хороших карманных часов из Женевы (проходивших в то блаженное время почти непонятной контрабандой) и сбывал их легко. Ходил заводить часы во многие знатные и богатые дома и снискал общую известность». Кроме того, по свидетельству Н.И. Греча, магазин Мюссара в Петербурге уже в конце XVIII в. был местом деловых встреч, куда высокопоставленные клиенты приходили «под предлогом проверки часов». Так, светлейший князь «[А.А.] Безбородко (известный российский дипломат) и Кобенцель, Сегюр и Гаррис (лорд Мальмсбюри) (австрийский, французский и английский дипломаты) посещали его и беседовали между собой в его присутствии, полагаясь на его скромность». В Третьяковской галерее хранится портрет жены Франсуа Мюссара Марии Ивановны, урожденной Гетц, кисти Д.Г. Левицкого, созданный в 1790-е гг. Искусствовед Л.А. Маркина считает вероятным, «что художник создал парные портреты супругов. С.П. Дягилев писал, что в собрании внучки Мюссар находились изображения обоих. Однако портрет Д.Ф. Мюссара до нас не дошел. Будем надеяться, что скрытое под анонимом полотно когда-нибудь будет найдено и обретет достойное место в коллекции Третьяковской галереи»
Абрахам Луи Бреге (Abraham-Louis Bréguet)
В начале XIX в. особое внимание к России проявил знаменитый швейцарский часовых дел изобретатель и предприниматель, уроженец Невшателя Абрахам Луи Бреге (Abraham-Louis Bréguet, 1747–1823). Русский посол в Париже способствовал знакомству российской элиты с часами этого швейцарца, владевшего часовой фирмой во французской столице. Представитель Бреге – Лазарь Моро – встречался в Пруссии с Александром I, и российский император первым приобрел часы этой фирмы. В 1807 г. Бреге отправил Моро (к этому времени А.Л. Бреге позволил Л. Моро взять в качестве второй фамилию Бреге) в Россию. В письме Моро-Бреге отмечал, что у российского императора есть коллекция часов, в которой много часов Бреге, «в основном, это миниатюрные модели, наиболее популярные среди российской знати». Среди клиентов фирмы были знаменитые российские вельможи: Юсуповы, Шуваловы, Гагарины, Голицыны, Воронцовы и др.
Император, по свидетельству Моро-Бреге, «сказал…, что он очень доволен, что знаменитый Бреге остановил свой выбор на России. И обещал всячески помогать мне. Тогда же Император купил маленькие каретные часы (№ 2351) за 2000 франков и Tactwatch – часы с зеленым эмалевым циферблатом (№ 2384) за 1600 франков». Действительно, Моро-Бреге открыл в Петербурге «Русский дом», который «приносил фирме большую прибыль». При второй встрече государя с Моро-Бреге в 1808 г. Александр I «купил большие часы “Simpathique” (№ 423 и 533) за 14 000 франков и хронометр (№ 2115) за 5100». Тогда же Бреге было присвоено официальное звание поставщика русского военного флота. Стоит отметить, что в 1808–1810 гг. половина всей продукции фирмы Бреге продавалась именно в России. Когда в конце 1810 г. в России был введен запрет на французские товары, под них попал и «Русский дом» Моро-Бреге, он был продан в 1811 г. Но мода на швейцарские часы среди столичных щеголей только упрочилась (несмотря на высокую цену). Известно, что Александр I в 1814 г. в Париже тайно встречался «…с мастером. Вскоре после этой встречи продажа продукции Бреге в России возобновляется».
О популярности карманных часов Брегет (Bréguet) свидетельствует «энциклопедия русской жизни» – пушкинский «Евгений Онегин». В ней эти часы упомянуты дважды: пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед (в связи с прогулкой Онегина, гл. I, XV) и но звон брегета им доносит, что новый начался балет (по поводу отъезда из ресторана в театр, гл. I, XVI). Хранящиеся в Государственном историческом музее каретные часы были куплены княгиней Софьей Салтыковой в 1816 г. (№ 2873) и графом Гурьевым в 1840 г. (№ 384). Свою коллекцию часов фирмы Bréguet Эрмитаж демонстрировал на выставке в 2004 г. Среди представленных раритетов были плоские карманные часы, купленные в 1823 г. князем Щербатовым за 2400 франков, и миниатюрные карманные часы, приобретенные в 1832 г. князем Демидовым за 4200 франков.
Карл Буре
С 1815 г. в России обосновался представитель кантона Невшатель Карл Буре (?–1864), начавший свой часовой бизнес в Ревеле. По другой версии, основателем фирмы был Пауль Леопольд Буре. Швейцарец приехал в Петербург с сыном Паулем и имел свой магазин по адресу: Невский проспект, д. 21.
Павел Эдуард (Павел Карлович) Буре (1810–1882 гг.) продолжил дело отца в Петербурге в 1839 г. В 1865 г. в «Справочной книге о лицах Петербургского купечества» он указан как купец 2-й гильдии, «Ревельск[ий] цеховой, 55 лет, в куп[ечестве] сост[оит] с 1839 года. Жит[ельство] 2 ч[асть], 3 кв[артал], в д[оме] Строганова на Нев[ском] просп[екте]. Торг[овля] часами в том же д[оме]». Павел Эдуард стал «поставщиком Двора Ее Высочества великой княгини Марии Николаевны». Ассортимент его магазина был достаточно широким: «часы, заводящиеся без ключа и с репетицией, серебряные, золотые, глухие и открытые, городовые и башенные, столовые, кабинетные из бронзы».
Расцвет фирмы Буре связан с сыном Павла-Эдуарда – Павлом-Леопольдом (Павлом Павловичем) Буре (1842–1892), который окончил Петропавловское коммерческое училище, налаживал связи с поставщиками в Швейцарии и сумел расширить дело в России, а затем передать бизнес в надежные руки. П.П. Буре служил техником при Императорском Эрмитаже, являлся поставщиком Высочайшего Двора с 1879 г. и оценщиком при Кабинете Его Императорского Величества, состоял консулом Венецианской республики. О его доходах свидетельствует тот факт, что с 1868 г. он был купцом 2-й гильдии, а с 1884 г. – 1-й гильдии. Им была создана торговая марка «Павел Буре». Он имел часовое производство в Швейцарии в Ле-Локле с 1874 г.
У Павла-Леопольда Буре заказывал часы Петр Карлович Фаберже для своих знаменитых работ, предназначавшихся для императорского двора и представителей русской аристократии. Женат Павел-Леопольд (Павел Павлович) Буре был на дочери швейцарского часовщика Софии Ивановне Брудерер, ставшей в России переводчицей с немецкого и английского. В 1888 г. П.П. Буре продал фирму руководителю своей фабрики в Ле-Локле французу Полю Жирару и компаньону, своему соотечественнику, Жану-Жоржу (Георгу) Пфунду (1856–1926). Новые владельцы основали знаменитый торговый дом «Павел Буре», годовой доход которого до 1917 г. достигал 7 млн золотых руб.
Георг Винтергальтер
Еще один выходец из кантона Невшатель – Георг Винтергальтер (Winterhalter, 1790–1856). Он имел в начале XIX в. в Петербурге успешный часовой магазин. С 1806 г. вел торговлю сам Георг Винтергальтер, а потом его сын Антон. Первым из членов этой фамилии был Иоганн-Баптист Винтергальтер, который торговал в российской столице «деревянными часами во времена Павла I». Часовщиками первой половины XIX в. были Йозеф и Магеус Винтергальтеры.
Не только часовщиком, но и мастером по изготовлению механических оргáнов являлся Иван Фомич Винтельгальтер, работавший в Рос- сии с 1849 г. Еще «на рубеже XVIII–XIX вв. в Петербурге и Москве имело место всеобщее увлечение музыкальными часами, оргáнами и другими механическими редкостями». Неслучайно на страницах «Северной пчелы» в 1845 г. можно было прочесть: «Того ли вправе мы ожидать от нашего века? – сказал нам один пожилой человек: ездим мы без лошадей, плаваем по морям без парусов, а, наконец, будем иметь музыку без музыкантов…». Известно, что Иван Фомич Винтельгальтер имел свой магазин на Невском проспекте, д. 8 и выполнял заказы по изготовлению валиков для исполнения новых мелодий для гатчинского механического органа «Шерцингер» (по имени австрийского мастера), находившегося с середины XIX в. во владении царской семьи. В 1875 г. И.Ф. Винтергальтеру было даровано звание поставщика Высочайшего двора. Его сын Антон Иванович тоже стал органным мастером в Петербурге в 1860–1880-е гг. и с 1883 г. являлся поставщиком «органных валов» Императорского двора.
Иоганн Генри Мозер (Henrich Moser)
С 1820-х гг. в Российской империи успешно вел дело часовщик Иоганн Генри Мозер (Henrich Moser, 1805–1874), уроженец швейцарского г. Шаффхаузен. Часовое производство располагалось в Ле- Локле. Мастерская Мозера начала работу в Петербурге в 1826 г., а затем были открыты торговые дома в Петербурге (в 1828 г.) и в Москве (в 1839 г.). В 1834 г. Генрих Мозер упоминался как «часового дела мастер и временной 2-й гильдии купец», живущий в Петербурге с женой Шарлоттой. Есть сведения о том, что уже в 1829 г. его указывали купцом 1-й гильдии. Известно, что в дальнейшем Генрих Мозер на заработанные в России средства построил в швейцарском Нейхаузене замок Шарлоттенфельс (Scharlottenfels) по имени жены. Описывая облик этого сооружения, современный путешественник отметил: «Причудливую для Швейцарии архитектуру дворца Мозер позаимствовал в России – у своих богатых заказчиков».
В России фирма Г. Мозера получила звучание на английский манер – Henry Mozer, она славилась высоким качеством и имела собственный стиль исполнения. В 1848 г. один из представителей фирмы Мозера в Москве с гордостью писал на родину: «Конкурентов у нас больше нет, вся торговля часами отсюда до Перми и до китайской границы находится исключительно в наших руках».
Характерное замечание оставил в своих путевых заметках по Швейцарии Д.Б. Броневский: «В Локле устроена мастерская Мозера, снабжающая его огромное заведение в Петербурге, где собираются работы Локля и распространяются по всей России. Кто не знает в Петербурге знаменитого магазина Мозера на Невском проспекте?».
В деловых поездках Г. Мозеру помогал его единственный сын Анри (в России – Генрих Генрихович) Мозер (Henri Moser, 1844–1923), родившийся в Петербурге, но детство проведший в Швейцарии. Он получил достойное образование, служил в кавалерии, первоначально участвовал в семейном бизнесе и ездил по поручениям отца по городам России, но в 1868 г. отошел от дел и решил воплотить свою мечту – стать путешественником. Своим кумиром считал Н.М. Пржевальского, чьи «физические и моральные качества» его восхищали.
Генрих Генрихович Мозер в 1867 г. ездил в Сибирь к китайской границе, с 1869 г. «на собственные средства организовал целый ряд экспедиций в Центральную Азию (Российский Туркестан)». Он стал почетным гражданином Берна, подарив Историческому музею города свои восточные коллекции, являлся членом многих европейских географических обществ и кавалером Ордена Почетного легиона. «Г.Мозер испытывал особую симпатию к России и к ее ученым. Он передал в РГО (Русское географическое общество) целый ряд ценных материалов из своей коллекции», и в декабре 2009 г. в Петербурге состоялась международная выставка под названием «Швейцарский путешественник Генрих Мозер (1844–1923) в экспедициях Русского географического общества».
В 1840-е гг. швейцарские часовщики расширяли свое производство. В архивных документах встречается имя швейцарца Шарля Фассио, работавшего сначала в Париже, а в 1846–1849 гг. в России (Москве и Петербурге), при этом в столице империи совместно с другим соотечественником Крейцем и самостоятельно.
Patek, Czapek & Co
Представители российской аристократии нередко становились первыми ценителями новых швейцарских часовых новинок: в 1840 г. при организации фирмы Patek Philippe ее часы приобрела княгиня Зубова- Щербатова. Точнее, часовая фирма, организованная в 1839 г. в Женеве, носила другое название – Patek, Czapek & Co по именам ее создателей, двух польских эмигрантов Антуана Норберта де Патека и Франсуа Чапека. Они использовали ходовые механизмы других компаний, которые одевали в корпуса и реализовали уже готовые часы. В 1844 г. состоялась встреча Антуана Норберта де Патека с женевским часовщиком Жаном-Адрианом Филиппом, получившим на Парижской выставке промышленных изделий золотую медаль за конструкцию карманных часов, которые заводились с помощью коронного колеса, а не ключа. В 1845 г. было заключено соглашение между Антуаном Патеком и Адрианом Филиппом, а фирма была преобразована, полу- чив название Patek & Co. Теперь часы, которые она производила, были собственного производства с самого начала. С 1851 г. имя Андриана Филиппа появилось и в названии фирмы в результате ее очередной реорганизации – Patek Philippe & Co.
Женева далеко не случайно стало местом рождения новой часовой фирмы. Как утверждал в «Журнале моего путешествия» А.Д. Чертков, Женева славилась ювелирными изделиями из золота и серебра, «деланием небольших вещиц с музыкою», «живописью на эмали и фарфоре», но более всего (с конца XVIII в.) своими часами. В 1820-е гг., по словам А.Д. Черткова, «делание часов… есть одна из главнейших ветвей здешней коммерции, и большая часть часов, на коих стоит имя “Paris”, суть ничто другое, как Женевские, привезенные отсюда в Париж, и там на оные выставлено имя Парижа».
Юлий Курвуазье-Клеман (Jules Courvoiseir)
Часовое ремесло, ведущееся в России не только женевцами, но и представителями других кантонов, в 1850-е гг. продолжало развиваться. В 1853 г. в алфавитных списках иностранцев, прибывших в Петербург, упоминаются: 5 марта – бернский купец-часовщик Юлий Курвуазье-Клеман (Jules Courvoiseir), который приехал к своему коллеге, «часовщику Роберу для занятия часовым ремеслом». Известно, что две швейцарские фирмы из местечка Шо-де-Фон, затем объединившиеся – «Робер» (Rober) и «Курвуазье» (Соurvoisiers), ввозили свою продукцию в Российскую империю еще с 1815 г. Самые известные часовые фабрики в первой половине XIX в. в кантоне Нeвшатель располагались в селениях Локль и Шо-де-Фон.
Доминик Лукини
Уроженец Берна часовой подмастерье Доминик Лукини (Domenico Laukini) с 18 лет трудился в России, а в 1853 г. он, уже имея десятилетний опыт работы в империи, согласно архивным документам, выехал из Смоленской губернии в Петербург, направляясь «обратно за границу».
Виктор Флансион
Большинство часовых дел мастеров сохраняло швейцарское гражданство. Это не только свидетельствовало об их верности родине, но нередко служило своего рода дополнительной гарантией качества производимой ими продукции. Тем не менее, успешное развитие бизнеса в России к середине XIX в. приводило некоторых швейцарских часовщиков к решению принять российское подданство. Так поступил в 1847 г. часовых дел мастер швейцарец Луи Жюве, он принял присягу в Московской губернии. В 1848 г. его коллега и соотечественник Виктор Самуель – в Санкт-Петербургской губернии, в 1849 г. швейцарец- часовщик Виктор Флансион – в той же столичной губернии.
Часовое производство к середине XIX в. уже ориентировалось на разные категории потенциальных покупателей, а российский рынок открывал широкие перспективы для сбыта продукции часовщиков. К тому же «таможенная политика России, которая вводила высокие пошлины на готовые часовые изделия, а ввоз деталей был практически бесплатным, провоцировала создание сборочных цехов и организацию торговли этой продукцией в российских городах». Следует отметить, что даже в начале ХХ в. часы, их детали и инструменты в Российскую империю поставляли 2 английские, 14 немецких, 5 французских и 38 швейцарских фирм. Современники на рубеже XIX–ХХ вв. с сожалением признавали: «У нас в России нет часовых фабрик. Два раза делались попытки основать таковые, но предприятие это не увенчалось успехом, во-первых, за неимением нужного контингента опытных мастеров, во-вторых, за отсутствием доверия к предметам отечественного производства». Высокое качество продукции швейцарских часовщиков в первой половине XIX в. позволило им и в дальнейшем успешно развивать свой бизнес в Российской империи.
Сведения об авторе:
Тихонова Анастасия Владимировна – доктор исторических наук, доцент; профессор кафедры истории России факультета истории и права, Смоленский государственный университет.